Неточные совпадения
Блажен избравший себе из всех прекраснейшую страсть; растет и десятерится с каждым часом и минутой безмерное его
блаженство, и входит он глубже и глубже в бесконечный
рай своей души.
Настал какой-то волшебный
рай, в котором царствовало безмерное и беспримесное
блаженство. Прежде он нередко бывал подвержен приливам крови к голове, но теперь и эту болезнь как рукой сняло. Вся фигура его приняла бодрый и деятельный вид, совершенно, впрочем, лишенный характера суетливости, а выражавший одно внутреннее довольство. Когда он шел по улице, приветливый взгляд его, казалось, каждому говорил: живи! И каждый жил, ибо знал, что начальством ему воистину жить дозволено.
Он утверждал, что ничего не может быть легче, как влюбить в себя какую угодно женщину: стоит только повторять ей десять дней сряду, что у ней в устах
рай, а в очах
блаженство и что остальные женщины перед ней простые тряпки, и на одиннадцатый день она сама скажет, что у ней в устах
рай и в очах
блаженство, и полюбит вас.
Во дни
блаженства мне в
раюОдной тебя недоставало.
Не хочу!
Кляну молитву,
рай,
блаженство, душу —
И как в безверье я не покорялся,
Так, верящий, теперь не покорюсь!
В ее глазах, томных, усталых, написано было бремя
блаженства; все в комнате его дышало
раем; было так светло, так убрано.
Не было бы тогда гнусной зависти, непозволительных стремлений, всякого рода опасений и подкопов; люди жили бы, как святые в царстве небесном: много будет в
раю обителей, много степеней
блаженства, но низшие степени будут братски сочувствовать высшим и сами наслаждаться отблеском того высшего
блаженства, которого удостоены избранные.
Любовь!.. Но знаешь ли, какое
Блаженство на земле второе
Тому, кто всё похоронил,
Чему он верил; что любил!
Блаженство то верней любови,
И только хочет слез да крови.
В нем утешенье для людей,
Когда умрет другое счастье;
В нем преступлений сладострастье,
В нем ад и
рай души моей.
Оно при нас всегда, бессменно;
То мучит, то ласкает нас…
Нет, за единый мщенья час,
Клянусь, я не взял бы вселенной!
Поздно вечером пришлось ему оставить приятную, милую семью, где
блаженство он ощущал, где испытал высшую степень наслажденья души. И когда вышел он из доронинской квартиры, тоска напала на него, тяжело, ровно свинец, пало на душу одиночество… Мнилось ему, что из светлого
рая вдруг попал он на трудную землю, полную бед, горя, печали, лишений…
Давно уж, лет полтораста тому назад, явилось у хлыстов верованье, что на горе Арарате для них будет насажден новый земной
рай, и только одни они будут в нем наслаждаться вечным
блаженством.
— Небесная, мой друг, святая, чистая, непорочная… От Бога она идет, ангелами к нам на землю приносится, — восторженно говорила Марья Ивановна. — В той любви высочайшее
блаженство, то самое
блаженство, каким чистые души в
раю наслаждаются. То любовь таинственная, любовь бесстрастная… Ни описать ее, ни рассказать об ней невозможно словами человеческими… Счастлив тот, кому она в удел достается.
— Когда дух святый снидет на тебя, душа твоя и тело обратятся в ничто, — сказала Катенька. — Ни тело тогда не чувствует, ни душа. Нет ни мыслей, ни памяти, ни воли, ни добра, ни зла, ни разума, ни безумия… Ты паришь тогда в небесных кругах, и нет слов рассказать про такое
блаженство… Не испытавши, невозможно его понять… Одно слово — соединенье с Богом. В самом
раю нет радостей и наслажденья больше тех, какие чувствуешь, когда дух святый озарит твою душу.
В
раю до грехопадения было
блаженство.
В хилиастическую идею вложена мечта человека о счастье и
блаженстве, о мессианском пире, о
рае не только на небе, но и на земле, не только в вечности, но еще в нашем историческом времени.
Создание вечного
рая и
блаженства по соседству с вечным адом и муками есть одно из самых чудовищных человеческих порождений, злых порождений «добрых».
Идея
рая основана на предположении, что достижение совершенства сопровождается
блаженством, что совершенные, прекрасные, праведные, святые — вместе с тем и блаженны.
Основная антиномия нашего мышления о
рае в том, что человек страшно мечтает о
рае, о райском
блаженстве и вместе с тем боится райского
блаженства как скуки, однообразия, неподвижности, конечности.
Отблеск утерянного
рая есть в искусстве, в поэзии, и человек приобщается в них к мгновениям райского
блаженства через творческий экстаз, т. е. через свой творческий путь вверх.
Но и на земле извергнутый из
рая человек не только вспоминает о золотом веке, но и способен переживать минуты райского
блаженства в созерцании Бога, истины и красоты в любви, в творческом экстазе.
И новый
рай, в который вернется праведный человек, будет
блаженством.
Если разуметь жизнь загробную в смысле второго пришествия, ада с вечными мучениями, дьяволами, и
рая — постоянного
блаженства, то совершенно справедливо, что я не признаю такой загробной жизни; но жизнь вечную и возмездие здесь и везде, теперь и всегда, признаю до такой степени, что, стоя по своим годам на краю гроба, часто должен делать усилия, чтобы не желать плотской смерти, то есть рождения к новой жизни, и верю, что всякий добрый поступок увеличивает истинное благо моей вечной жизни, а всякий злой поступок уменьшает его.
Может быть, справедливее предположить, что человека после этой мирской жизни, пережитой для исполнения его личной воли, все-таки ожидает вечная личная жизнь в
раю со всевозможными радостями; может быть, это справедливее, но думать, что это так, стараться верить в то, что за добрые дела я буду награжден вечным
блаженством, а за дурные вечными муками, — думать так не содействует пониманию учения Христа; думать так значит, напротив, лишать учение Христа самой главной его основы.
Нужно думать не о земном
рае и не о
блаженстве, а об исполнении сурового долга, об осуществлении Божьей правды.